Румер Юрий Борисович (1901-1985)
Юрий Борисович Румер родился 28 апреля 1901 года. В 1917 году - поступил на математический факультет Петербургского университета, а в апреле 1918 года перевелся в Московский университет. Из-за революционных событий Ю.Б. Румер окончил университет только в 1924 году. После окончания университета, в период массовой безработицы, Ю.Б. Румер преподавал на рабфаках Москвы и работал статистиком в Госстрахе, одновременно изучая специальную и общую теорию относительности. Постепенно его интересы склонялись от математики в сторону физики. Отец Ю.Б. Румера в 1926 году смог выхлопотать для сына двухгодичную командировку в Высшую политехническую школу в Ольденбурге (Германия). Однако это было не совсем то, что ему хотелось, и после получения технического диплома в 1929 году Ю.Б. Румер направился в Геттинген, который в ту пору был одним из центров «новой квантовой веры». Городок притягивал к себе талантливую молодежь со всех сторон света. Приехав туда с работой по общей теории относительности и получив по рекомендации Эйнштейна и Эренфеста Лоренцовскую стипендию, Ю.Б. Румер в 1929-1932 годах работал ассистентом у Макса Борна - главы теоретической физики в Геттингене. В числе сотрудников Борна были Гейзенберг, Паули, Дирак, Ферми, Теллер и Оппенгеймер. Наряду с Г. Вейлем, В. Гайтлером и Э. Теллером Ю.Б. Румер стал одним из основателей квантовой химии. Его пионерные работы способствовали становлению этой отрасли знания.
В 1932 году Ю.Б. Румер переехал в Москву и стал профессором Московского университета, где работал до 1937 года. В 1935 году ему была присвоена ученая степень доктора физико-математических наук, он стал сотрудником Физического института АН. К 1938 году Ю.Б. Румер был одной из фигур, возглавлявших советскую теоретическую физику. Он вел активную научную деятельность, публиковал книги, быстро получившие известность: «Введение в волновую механику» (1935) и «Спинорный анализ» (1936). В этот период Румер тесно сотрудничал с Ландау. Одним из самых интересных результатов этого сотрудничества была классическая теория космических ливней (теория Ландау-Румера). Позднее (в 1950-е годы) Ландау и Румер написали популярную книгу «Что такое теория относительности?». Обширные физико-математические знания Юрий Борисович с успехом применял к решению практических вопросов. Здесь можно отметить его работы, посвященные проблемам антивибратора крутильных колебаний сложных систем, коленчатых валов и колебаний колеса при его качении (шимми авиаколес). Результаты этих работ непосредственно применялись в отечественной авиапромышленности.
В 1938 году Ю.Б. Румер был арестован и приговорен к десяти годам лишения свободы. Срок отбывал не в лагере, а вместе со специалистами высшей квалификации, людьми талантливыми и интересными в так называемых "шарагах". По окончании срока заключения был отправлен в ссылку в Енисейск.
В начале 1950-х годов Ю.Б. Румер преподавал в Енисейском учительском институте, продолжая работать в самых различных областях теоретической физики. В 1953 году его зачислили старшим научным сотрудником Западно-Сибирского филиала АН. В это же время он завершил цикл работ, посвященный построению пятимерной теории поля. Результаты этих исследований изложены в монографии Ю.Б. Румера «Исследования по 5-оптике» (1956).
В 1954 г. за работу «Термодинамика плоской дипольной решетки» он был удостоен Премии Президиума АН СССР.
С 1956 по 1964 год Ю.Б. Румер - директор Института радиофизики и электроники (ИРЭ) - первого института физического профиля в Новосибирске. К этому периоду относятся его работы по статистической физике и теории фазовых переходов, в которых он продемонстрировал блестящее владение математическим аппаратом теоретической физики.
С созданием СО АН СССР появились новые институты. В 1964 году ИРЭ объединили с Институтом физики полупроводников, а теоретическая группа, созданная Ю.Б. Румером, превратилась в теоретический отдел нового института. После короткого периода работы в Институте математики СО АН СССР Юрий Борисович стал работать в Институте ядерной физики (с 1967 года). В это время его основные научные интересы сосредоточились на методах теории групп в современной физике элементарных частиц.
Ю.Б. Румер вел преподавательскую деятельность. Почти два десятилетия она была связана с Новосибирским государственным университетом.
За создание Новосибирского научного центра и достигнутые успехи в развитии науки Ю.Б. Румер был награжден Орденом «Знак Почета» в 1967 г. и в 1981 г.
Юрий Борисович Румер умер 1 февраля 1985 года и похоронен в Новосибирске на Южном кладбище в Академгородке.
Воспоминания В.Л. Покровского (из книги «Юрий Борисович Румер. Физика, ХХ век»):
«Осенним днем 1953 года я впервые увидел Юрия Борисовича в коридоре Отдела Технической физики Западно-Сибирского филиала АН. Ко мне в полутьме подпрыгивающей походкой приближался человек большого роста, с большой, прекрасной формы головой и крупными, определёнными чертами. Ещё не зная, какую огромную роль сыграет он в моей жизни, я испытал предчувствие чуда: это был человек невиданной мной ранее породы. Мне довелось провести 13 лет в живом и тесном общении с Ю.Б., и это ощущение не проходило. Его источником была и трагически-счастливая судьба Ю.Б., и сильнейшее поле его интеллекта, страстности и доброты.
Он был озарен светом, идущим из его прошлого, от легендарных людей, с которыми он был знаком или встречался: Маяковским, Лилей и Осей Бриками (Лиля, кажется, приходилась Ю.Б. кузиной), Пастернаком, Эренбургом, его профессором физики Максом Борном, Эренфестом, Эйнштейном, Гейзенбергом, его профессором математики Лузиным, утонувшим молодым гениальным топологом Шнирельманом и великим слепым Понтрягиным. Поразителен список его друзей, в первую очередь Лaндау, в гениальность которого Ю.Б. уверовал с первой встречи в Германии. Ландау был младше на семь лет, но во всём, что касалось физики, Ю.Б. признавал его безусловное превосходство, что не мешало Ю.Б. вносить свой вклад и стиль в их совместные работы. Близкие отношения с Дау продолжались с начала 30-х вплоть до его смерти в 1968 г. Ю.Б. дружил с молодыми ассистентами Борна, восходящими гёттингенскими светилами Гайтлером, Теллером и Вайскопфом. Много лет спустя Вайскопф приезжал в Новосибирск, чтобы встретиться с Ю.Б.
Часто Ю.Б. упоминал о друзьях, обретённых в тюрьме: К. Сцилларде, Р. Бартини, Б.С. Стечкине, С.П. Королёве… К Сергею Павловичу Королёву, главному конструктору космических ракет, чьё имя тогда было официально засекречено, но, разумеется, всем известно, Ю.Б. ездил, на моей памяти, несколько раз. После запуска первого спутника Королёв подарил Ю.Б. кусок полуобгоревшей обшивки ракеты-носителя, который Ю.Б. хранил как реликвию в своём кабинете. Королёв энергично поддерживал выдвижение Ю.Б. членом-корреспондентом Академии, к сожалению, кончившееся неудачей.
Ю.Б. был блестящим рассказчиком. Свои устные рассказы он называл «пластинками» и охотно их «ставил», слегка варьируя. Было бы нелепо рассматривать «пластинки» как документированные исторические свидетельства. Но в них есть большее: дух эпохи, лица и голоса современников.
Память у него была исключительная. Об этом можно судить и по его знанию языков. Ю.Б. владел 13 языками. В число их, кроме джентльменского набора (немецкий, французский, английский, итальянский, испанский), входили арабский, фарси и венгерский. Последний Ю.Б. выучил в тюрьме, разговаривая со своим другом Карлом Сциллардом. Чтобы овладеть столькими языками, кроме памяти, необходимы были незаурядные лингвистические способности. Я думаю, что Ю.Б. мог бы быть лингвистом с не меньшим успехом, чем физиком. Недаром один из его старших братьев, Осип Борисович, был известным переводчиком восточных поэтов. О своей семье Ю.Б. упоминал не часто. По его словам, его отец был до революции купцом. Затем работал советским торгпредом в Германии. Это его положение дало возможность Ю.Б. по окончании Московского Университета выехать в Германию для продолжения образования, случай нетипичный для того времени. В 50-х годах старших братьев Ю.Б. не было в живых. Задолго до ареста Ю.Б. был расстрелян Исидор Борисович, бывший секретарь Троцкого. Ю.Б. часто навещал сестру, Елизавету Борисовну, жившую в Москве, и принимал деятельное участие в нелёгкой жизни семейства.
Многие, в том числе и я, испытали его деятельную доброту и королевскую щедрость. Он готов был тратить своё время, вступать в переговоры с малознакомыми, а то и незнакомыми людьми, использовать своё влияние и связи, чтобы облегчить, улучшить жизнь людей, к которым был привязан или ценил. В Новосибирске, едва выйдя из положения поднадзорного, он добывал жильё, устраивал на работу, вызывал из глубокой провинции, продвигал по службе, добывал премии. Не жалея времени, он успешно занимался житейскими мелочами, бесконечно далёкими от теоретической физики. В этом он отчасти следовал своим наставникам — Паулю (Павлу Сигизмундовичу) Эренфесту, в своё время представлявшего Ю.Б. Эйнштейну, и Максу Борну, добывавшему деньги для ассистентуры Ю.Б. Но прежде всего эта сторона его деятельности была вызвана движением его души, неиссякаемым интересом к людям. Он не ждал просьб, а всегда предлагал помощь сам.
Но прежде всего он был учёным, представителем той редкой породы, к которой принадлежали Планк, Эйнштейн, Бор. Уступая им в силе таланта, он был, так же как они, глубоко и бескорыстно увлечён красотой и стройностью законов природы, и удивительной способностью человеческого интеллекта постигать эти законы. Именно эта увлечённость притягивала к нему. Окончив МГУ по отделению математики, Ю.Б. решительно оставил уже полученную профессию, чтобы участвовать в революционном преобразовании физики. Я полагаю, что личный вклад Ю.Б. в науку недооценён. Вместе со своим другом Вальтером Гайтлером и Эдвардом Теллером, он был одним из зачинателей квантовой химии. В их классической работе о спектре и волновой функции бензола и последующих работах без соавторов Ю.Б. принадлежит определение базиса независимых валентных состояний. Это было начало теории химического резонанса, основы современной квантовой химии. Вторая классическая работа Ю.Б. посвящена каскадной теории космических ливней. Она написана совместно с Ландау в 1937 г. В этой работе были найдены и решены уравнения распространения ливней, были сняты ограничения применимости первоначальных теорий Баба – Гайтлера и Карсона – Оппенгеймера, проистекающие из принятых в них приближений. Этот важный шаг стал возможным благодаря предложенному Ю.Б. применению адекватного преобразования Мёллина. Работа о космических ливнях вызвала целый поток литературы. На неё до сих пор много ссылок. В другой совместной с Ландау работе 1937 г. был впервые рассмотрен распад акустического фонона на два с меньшей энергией. Эта работа заложила основы фононной кинетики. По её образцу далее строилась теория черенковского излучения фонона электроном и более сложных процессов.
В работах Ю.Б., написанных после тюрьмы, не чувствуется эффекта долгой изоляции. Его живой интерес к новому и здравый смысл превозмогли. И всё же 10-летняя изоляция, отрыв от текущей литературы не могли пройти бесследно. Ю.Б. ощущал некоторую неуверенность, затевал разговоры о старости (а ему тогда было 50 с небольшим) и неспособности решать новые задачи. Эти настроения, однако, забывались, когда Ю.Б. увлекался чем-то новым.
В 1953 году, после смерти Сталина, положение Ю.Б. значительно улучшилось. Он был принят в Отдел Технической физики Западно-Сибирского филиала АН. С 1954 года он стал одновременно преподавать в Новосибирском педагогическом институте. В 1955 году Ю.Б. был реабилитирован. Эпоху правления Хрущёва Ю.Б. воспринимал как ренессанс. Он был горячим поклонником Хрущёва и оставался им, невзирая на известные промахи, «за прекрасную идею освободить невинных» (формулировка Ю.Б.). Ещё одно важное событие произошло в 1955 году: постановление об организации Сибирского Отделения АН. Организаторы Отделения, М.А. Лаврентьев, С.Л. Соболев, Г.И. Будкер знали Ю.Б. ещё в его московскую пору и неплохо к нему относились. К тому же Ю.Б. поддерживали влиятельные друзья. Ему предложили организовать Институт радиофизики на базе Отдела Технической физики и возглавить его. Институт просуществовал 10 лет с 1955 по 1964 год. Был ли Ю.Б. хорошим директором? И да, и нет. Его главный принцип был дать свободу способным людям и не брать бездарных. Этот принцип блестяще себя оправдал. Главным и любимым детищем Ю.Б. была собранная им теоретическая группа.
Ю.Б. требовал, чтобы теоретики приходили на работу вовремя, чтобы возможно было общаться и во избежание социальных конфликтов. В остальном режим был свободным. Напряженные обсуждения сменялись трёпом, прыжками через стулья и половым теннисом (пинг-понг на полу вместо стола). Очень серьёзно играли в шахматы (в группе был кандидат в мастера и два перворазрядника) и очень азартно блицевали. В этой вольнице Ю.Б. пользовался непререкаемым авторитетом, что не мешало научным спорам с ним. Когда лаборатория переехала в Академгородок, она разместилась в жилом доме по улице Жемчужной на первом этаже, а Ю.Б. с семьёй жил в том же подъезде на 3-м. Повседневное общение с Ю.Б. украшало нашу жизнь и притягивало большое количество посетителей. Взаимное уважение и дружба между участниками группы остались навсегда.
Почему же Институт был расформирован? Видимо, Ю.Б. не хватало некоторых качеств политика. Маккиавелевская хитрость была ему чужда и неинтересна, равно как закулисная политическая борьба. Он не мог устоять перед просьбами и время от времени брал людей с видимо солидными рекомендациями, оказывавшимися липовыми… Ю.Б. ушёл в Институт ядерной физики СО АН. Основное ядро группы осталось в Институте физики полупроводников. Но и по сию пору я вспоминаю то время как счастливейшее в моей жизни. Вспоминаю, как мы вместе учили квантовую электродинамику и в какой восторг привела Ю.Б. фейнмановская идея о том, что позитрон есть движущийся вспять по времени электрон».